Неточные совпадения
И
жалость в ее женской душе произвела совсем не то
чувство ужаса и гадливости, которое она произвела в ее муже, а потребность действовать, узнать все подробности его состояния и помочь им.
Он у постели больной жены в первый раз в жизни отдался тому
чувству умиленного сострадания, которое в нем вызывали страдания других людей и которого он прежде стыдился, как вредной слабости; и
жалость к ней, и раскаяние в том, что он желал ее смерти, и, главное, самая радость прощения сделали то, что он вдруг почувствовал не только утоление своих страданий, но и душевное спокойствие, которого он никогда прежде не испытывал.
Но к новорожденной маленькой девочке он испытывал какое-то особенное
чувство не только
жалости, но и нежности.
Левин с огорчением вздохнул. Этот прекрасный ребенок внушал ему только
чувство гадливости и
жалости. Это было совсем не то
чувство, которого он ожидал.
Сердясь на самого себя за это гадкое
чувство, Левин сбежал в переднюю. Как только он вблизи увидал брата, это
чувство личного разочарования тотчас же исчезло и заменилось
жалостью. Как ни страшен был брат Николай своей худобой и болезненностью прежде, теперь он еще похудел, еще изнемог. Это был скелет, покрытый кожей.
Слова жены, подтвердившие его худшие сомнения, произвели жестокую боль в сердце Алексея Александровича. Боль эта была усилена еще тем странным
чувством физической
жалости к ней, которую произвели на него ее слезы. Но, оставшись один в карете, Алексей Александрович, к удивлению своему и радости, почувствовал совершенное освобождение и от этой
жалости и от мучавших его в последнее время сомнений и страданий ревности.
— Не то что разочаровался в нем, а в своем
чувстве; я ждал больше. Я ждал, что, как сюрприз, распустится во мне новое приятное
чувство. И вдруг вместо этого — гадливость,
жалость…
Нельзя, однако же, сказать, чтобы природа героя нашего была так сурова и черства и
чувства его были до того притуплены, чтобы он не знал ни
жалости, ни сострадания; он чувствовал и то и другое, он бы даже хотел помочь, но только, чтобы не заключалось это в значительной сумме, чтобы не трогать уже тех денег, которых положено было не трогать; словом, отцовское наставление: береги и копи копейку — пошло впрок.
Я плачу… если вашей Тани
Вы не забыли до сих пор,
То знайте: колкость вашей брани,
Холодный, строгий разговор,
Когда б в моей лишь было власти,
Я предпочла б обидной страсти
И этим письмам и слезам.
К моим младенческим мечтам
Тогда имели вы хоть
жалость,
Хоть уважение к летам…
А нынче! — что к моим ногам
Вас привело? какая малость!
Как с вашим сердцем и умом
Быть
чувства мелкого рабом?
Володя ущипнул меня очень больно за ногу; но я даже не оглянулся: потер только рукой то место и продолжал с
чувством детского удивления,
жалости и благоговения следить за всеми движениями и словами Гриши.
Черные глаза ее необыкновенно обильно вспотели слезами, и эти слезы показались Климу тоже черными. Он смутился, — Лидия так редко плакала, а теперь, в слезах, она стала похожа на других девочек и, потеряв свою несравненность, вызвала у Клима
чувство, близкое
жалости. Ее рассказ о брате не тронул и не удивил его, он всегда ожидал от Бориса необыкновенных поступков. Сняв очки, играя ими, он исподлобья смотрел на Лидию, не находя слов утешения для нее. А утешить хотелось, — Туробоев уже уехал в школу.
Он не возбуждал каких-либо добрых
чувств, не возбуждал и снисходительной
жалости, наоборот, Климу хотелось дразнить его, хотелось посмотреть, куда еще может подпрыгнуть и броситься этот человек?
Видя, как медленно и неверно он шагает, Клим подумал со смешанным
чувством страха,
жалости и злорадства...
Убийство Тагильского потрясло и взволновало его как почти моментальное и устрашающее превращение живого, здорового человека в труп, но смерть сына трактирщика и содержателя публичного дома не возбуждала
жалости к нему или каких-либо «добрых
чувств». Клим Иванович хорошо помнил неприятнейшие часы бесед Тагильского в связи с убийством Марины.
Потом, она так доступна
чувству сострадания,
жалости! У ней нетрудно вызвать слезы; к сердцу ее доступ легок. В любви она так нежна; во всех ее отношениях ко всем столько мягкости, ласкового внимания — словом, она женщина!
Нехлюдов встал, стараясь удержаться от выражения смешанного
чувства отвращения и
жалости, которое он испытывал к этому ужасному старику. Старик же считал, что ему тоже не надо быть слишком строгим к легкомысленному и, очевидно, заблуждающемуся сыну своего товарища и не оставить его без наставления.
Он показал ей, что и где писать, и она села за стол, оправляя левой рукой рукав правой; он же стоял над ней и молча глядел на ее пригнувшуюся к столу спину, изредка вздрагивавшую от сдерживаемых рыданий, и в душе его боролись два
чувства — зла и добра: оскорбленной гордости и
жалости к ней, страдающей, и последнее
чувство победило.
Явилось место
жалости и доброму
чувству именно потому, что была пред тем чиста совесть.
Именно потому, может быть, и соскочил через минуту с забора к поверженному им в азарте Григорию, что в состоянии был ощущать
чувство чистое,
чувство сострадания и
жалости, потому что убежал от искушения убить отца, потому что ощущал в себе сердце чистое и радость, что не убил отца.
Если же могли почувствовать боль и
жалость, что человека убили, то, конечно, уж потому, что отца не убили: убив отца, не соскочили бы к другому поверженному из
жалости, тогда уже было бы иное
чувство, не до
жалости бы было тогда, а до самоспасения, и это, конечно, так.
Я думала, что у тебя капля
жалости есть, что в твоем каменном теле человечье
чувство горит.
Голос ее, который вдруг было возвысился, остановился. Ручьи слез покатились по бледному лицу. Какое-то тяжелое, полное
жалости и грусти
чувство сперлось в груди парубка.
Острую
жалость вызывает умирание и охлаждение человеческих надежд и человеческих
чувств.
Всякое неприятное
чувство к незнакомому мальчишке в нас мгновенно испарилось, сменившись острой
жалостью. Мы рассказали об этом происшествии матери и отцу, думая, что и на этот раз опять последует вмешательство, как и в деле Мамерта. Но отец объяснил нам, что мальчик — казачок принадлежит незнакомым людям, приехавшим погостить к нашим соседям, и что тут ничего сделать невозможно…
Он думал, что восстание на Бога в человеке может происходить от божественного в нем, от
чувства справедливости,
жалости и достоинства.
К ее жгучей
жалости примешивалось отчасти суеверное
чувство: ей казалось, что этой жертвой она умилостивит какую-то темную силу, уже надвигающуюся мрачною тенью над головой ее ребенка.
В кабацких завсегдатаях и пропойщиках проснулась и
жалость к убиваемой женщине, и совесть, и страх, именно те законно хорошие
чувства, которых недоставало в данный момент тайбольцам, знавшим обо всем, что делается в доме Кожина.
Я убеждал ее горячо и сам не знаю, чем влекла она меня так к себе. В
чувстве моем было еще что-то другое, кроме одной
жалости. Таинственность ли всей обстановки, впечатление ли, произведенное Смитом, фантастичность ли моего собственного настроения, — не знаю, но что-то непреодолимо влекло меня к ней. Мои слова, казалось, ее тронули; она как-то странно поглядела на меня, но уж не сурово, а мягко и долго; потом опять потупилась как бы в раздумье.
Речь ее будила в сердце матери сложное
чувство — ей почему-то было жалко Софью необидной дружеской
жалостью и хотелось слышать от нее другие слова, более простые.
Потом представила себе Людмилу и доктора у окна в белой, слишком светлой комнате, мертвые глаза Егора позади них и, охваченная гнетущей
жалостью к людям, тяжело вздохнула и пошла быстрее — какое-то смутное
чувство торопило ее.
Назанский замолчал, растроганный своими мыслями, и его голубые глаза, наполнившись слезами, заблестели. Ромашова также охватила какая-то неопределенная, мягкая
жалость и немного истеричное умиление. Эти
чувства относились одинаково и к Назанскому и к нему самому.
Жалость ли, или другое, более теплое
чувство овладело его сердцем, но с ним совершилось внезапное превращение.
Эту кроткую, сладкую
жалость он очень часто испытывал, когда его
чувств касается что-нибудь истинно прекрасное: вид яркой звезды, дрожащей и переливающейся в ночном небе, запахи резеды, ландыша и фиалки, музыка Шопена, созерцание скромной, как бы не сознающей самое себя женской красоты, ощущение в своей руке детской, копошащейся и такой хрупкой ручонки.
Участвовала ли тут каким-то чудом явившаяся
жалость к постылому, но все-таки сыну или говорило одно нагое
чувство оскорбленного самовластия — этого не мог бы определить самый опытный психолог: до такой степени перепутывались и быстро сменялись в ней все
чувства и ощущения.
Когда о Королеве Марго говорили пакостно, я переживал судорожные припадки
чувств не детских, сердце мое набухало ненавистью к сплетникам, мною овладевало неукротимое желание злить всех, озорничать, а иногда я испытывал мучительные приливы
жалости к себе и ко всем людям, — эта немая
жалость была еще тяжелее ненависти.
В моих поисках тряпок и костей я легко мог бы собрать таких пустяковых штучек за один месяц в десять раз больше. Сашины вещи вызвали у меня
чувство разочарования, смущения и томительной
жалости к нему. А он разглядывал каждую штучку внимательно, любовно гладил ее пальцами, его толстые губы важно оттопырились, выпуклые глаза смотрели умиленно и озабоченно, но очки делали его детское лицо смешным.
И все эти воспоминания пробегали в его воображении, не вызывая в нем никакого
чувства: ни
жалости, ни злобы, ни какого-либо желания.
— Ах ты, — вот уж дурак! — подняв нож, сказал Кожемякин, с
чувством, близким к
жалости. — Да разве этим можно? Она железом окована и двойной замок, болван!
— Вы, сударь, хуже злого. Злой — он хоть сопротивление вызывает, вы же — никаких
чувств, кроме
жалости. Жалко вас, и — больше ничего! Русский вы человек, очень русский! На сорок лет в пустыню надо вас, таких. И её с вами.
И, побуждаемый
чувством, похожим на
жалость и на брезгливость, он пошел во флигель вслед за евреем, поглядывая то на его лысину, то на щиколожки. При входе доктора с кучи хлама вскочил Никита и вытянулся.
И то, что Илья не видел в людях
жалости к убитому, вызывало в нём злорадное
чувство против них.
Лунёв не чувствовал желания рассказывать о себе, да и вообще ему не хотелось говорить. Он разглядывал Якова и, видя его таким испитым, жалел товарища. Но это была холодная
жалость — какое-то бессодержательное
чувство.
— Никак нельзя тебе помочь! — сказал Лунёв и почувствовал при этом какое-то удовлетворение. Павла ему было жалко ещё более, чем Перфишку, и, когда Грачёв говорил злобно, в груди Ильи тоже закипала злоба против кого-то. Но врага, наносящего обиду, врага, который комкал жизнь Павла, налицо не было, — он был невидим. И Лунёв снова чувствовал, что его злоба так же не нужна, как и
жалость, — как почти все его
чувства к другим людям. Все это были лишние, бесполезные
чувства. А Павел, хмурясь, говорил...
Темнота и сырость всё тяжелее давили Илью, ему трудно было дышать, а внутри клокотал страх,
жалость к деду, злое
чувство к дяде. Он завозился на полу, сел и застонал.
Эта картина укрепилась в голове Фомы и каждый раз все более яркая, огромная, живая возникала пред ним, возбуждая в груди его неопределимое
чувство, в которое, как ручьи в реку, вливались и страх, и возмущение, и
жалость, и злоба, и еще многое.
С ним произошел такого рода случай: он уехал из дому с невыносимой
жалостью к жене. «Я отнял у этой женщины все, все и не дал ей взамен ничего, даже двух часов в день ее рождения!» — говорил он сам себе. С этим
чувством пришел он в Роше-де-Канкаль, куда каждодневно приходила из училища и Елена и где обыкновенно они обедали и оставались затем целый день. По своей подвижной натуре князь не удержался и рассказал Елене свою сцену с женой. Та выслушала его весьма внимательно.
Главное
чувство, как и всегда, во всякой злости, было —
жалость к себе.
Он взял подушку и пошел к двери. После того как он окончательно решил уехать и оставить Надежду Федоровну, она стала возбуждать в нем
жалость и
чувство вины; ему было в ее присутствии немножко совестно, как в присутствии больной или старой лошади, которую решили убить. Он остановился в дверях и оглянулся на нее.
Но я встречался с нею на улице, в церкви, и Черногубка внушала мне всё те же
чувства: уважение и даже некоторое удивление — скорей, чем
жалость.
Я хотел сначала понять это как шутку, но — увы! — он сумел меня убедить в серьёзности своего намерения. Он так основательно и ясно убеждал меня в этом, что я, вместо того чтобы взбеситься на него за этот наивный цинизм, преисполнился к нему
чувством глубокой
жалости. Что иное можно чувствовать к человеку, который с светлейшей улыбкой и самым искренним тоном рассказывает тебе о своём намерении убить тебя? Что с ним делать, если он смотрит на этот поступок как на милую, остроумную шутку?